Десятый день в Индии, часть 2 (Бодхгая)

Помимо храма Махабодхи важнейшей достопримечательностью Бодхгаи является большая статуя Будды. Именно к ней мы и отправились после обеда своего первого дня пребывания в Бодхгае, по пути заглядывая в буддистские храмы, построенные, как и в Сарнатхе, представителями разных стран, проповедующих буддизм.

Вот, к примеру, тибетский.

Скромно заглянули во двор колледжа Шакьямуни.

Большой Будда

Он, конечно, прекрасен, но малину портят провода на заднем фоне.

Сделали круг почета вокруг статуи.

Полюбовались причудливыми кустами

Пока бегала с фотоаппаратом, Макс немного отстал. Повернувшись, я увидела, что рядом с ним идут двое молодых индийских парней. Услышав, что они задают ему традиционные вопросы общего характера, подумала, что через пару минут они исчезнут, но, оказалось, что ребята и не собирались уходить. Когда мы поравнялись, пришла моя очередь отвечать на серию дежурных вопросов. Они объяснили, что сразу выкупили в нас русских, потому что водят дружбу с русской парой: Светой и Антоном, которые работают вместе с ними в местной школе преподавателями английского языка.

Ребята присоединились к нам при осмотре других монастырей. Обычно общество незнакомых людей, навязывающих свою компанию, меня тяготит, потому что требует больших энергетических затрат, но в данном случае я была не особо обеспокоена присутствием этих двоих, потому что парни, особенно один из них, оказались очень эрудированными и интересными собеседниками. Оба были уроженцами Бодхгаи и, что ценно, могли поделиться инсайдерской информацией. От них мы узнали, что районы Гайя и Бодхгая разительно отличаются друг от друга ритмом жизни, ценами и тем, что в Бодхгае, оказывается, нет ни одного кинотеатра, бара и других развлекательных заведений, потому что в силу особого священного статуса места открывать их там запрещено. Заметила, что в Бодхгае много тибетцев и порасспрашивала ребят, живут ли они в городе или просто приезжают в качестве паломников. Оказалось, что большинство из них бывают там наездами, приезжая на несколько месяцев для прохождения буддистских практик, а те из них, кто осели в городе на постоянной основе, открывают свои небольшие храмы. Ребят печалил тот факт, что некоторые приезжие создают храмы исключительно в коммерческих целях, зарабатывая на этом деньги через сбор пожертвований. От них мы также узнали о других святых местах, расположенных в нескольких километрах от Бодхгаи, о которых мало кому из туристов известно. Одно из них связано с Суджатой, девушкой, которая принесла Будде молочной каши, когда он намеренно морил себя голодом и отощал до такой степени, что превратился в ходячий скелет. Видимо, угощение сразу прояснило его сознание, потому что после этого он решил больше никогда не ударяться в крайности: не развращать свое тело, но в то же время и не истязать его. Он понял, что изможденный организм ясности сознанию не добавляет. Тогда и появилась его теория срединного пути, которая мне с недавних пор импонирует. Парни предложили нам съездить в это священное место на их мотоцикле, но мы сочли это неуместным и отказались. Заходить с ними в храмы было интересно. Они рассказывали об особенностях каждого из них и о значении мандал.

Внутри японского храма:

Бутанский

Не помню, какой стране принадлежит этот храм, но выглядит он очень странно. Понятно, что все они современные, но этот выделятся не в лучшую сторону. Голубоватая подсветка придает помещению стерильность.

Посмотрев несколько храмов в сопровождении индусов, мы пошли гулять с ними по окрестностям. Один из ребят похвалил мой английский и сказал, что я тоже могла бы преподавать в их школе. А потом как бы невзначай предложил посмотреть учебное заведение, которое, как оказалось, находилось совсем недалеко от того места, где мы прохаживались. Отказываться я не стала, потому что мне было любопытно узнать, как обучают индийских детей, да и вообще — подсмотреть за внутренней жизнью людей другой страны всегда интересно.

Школа представляла собой совсем небольшое помещение убогого вида. Нам показали первую комнату с пояснениями: «Здесь ночуют девочки». В ней почти ничего не было, кроме разложенных на полу досок. Меня удивил тот факт, что дети спят в школе, ведь, по идее, они должны ночевать дома, но я ничего не стала спрашивать. Вторая комната не особо отличалась от первой, и до меня начало доходить, что в школе, видимо, обучаются дети–сироты. Вскоре мои догадки подтвердились, потому что индусы сами завели об этом речь. По рассказам парней, дети эти были выброшены своими родителями. Их находили где ни попадя: на улицах, в кучах мусора или на рисовом поле. Некоторые женщины, зная об их школе, целенаправленно обращались туда и просили забрать ребенка, которого они не могут прокормить. Основная проблема этой организации состоит в том, что у них нет права отдавать детей на усыновление. То есть выходит так, что забирать-то они их забирают, а вот пристроить никуда не могут, поэтому ребятишек становится все больше и содержать их все труднее. Больше всего внимания в школе детям уделяет молодая пара, муж с женой, которые не смогли завести собственного ребенка (хотя очень хотели). «Раньше у них не было ни одного, а теперь все эти ребята — их дети», — подытожили наши новые знакомые.

Вскоре нам представилась возможность увидеть и самих учеников школы: смуглых, белозубых и смешливых ребятишек лет шести. У них шел урок математики, и преподаватель старательно выводил мелом на доске какие-то цифры. Увидев нас, они оживились, запрыгали и замахали руками. Нам принесли пару стульев и усадили прямо перед ними, предложив задать карапузам несколько вопросов. Ну, какие у меня могли быть вопросы к пятилетним бодхгаевским детям-сиротам…

Как по мановению невидимой дирижерской палочки дети слаженно затянули приветственную песню в нашу честь, в которой ничего невозможно было разобрать, кроме слова «Аллилуйя». Парни пояснили, что эту песню они исполняют в знак уважения к нам и выражения своей радости по поводу нашего визита. Честно признаться, мы не знали, как себя вести, и чувствовали себя неуютно, потому что не понимали, как правильно реагировать на происходящее. Все это время мы просто улыбались, а когда песня закончилась, поаплодировали в знак благодарности. Завершив выступление, дети разбежались по своим делам.

После нам налили чаю и принесли журнал, где по традиции каждый гость, посетивший школу, оставлял свои пожелания. В журнале было много записей на разных языках от путешественников из Великобритании, Канады, Австралии, Германии, удалось найти даже одну русскую запись, но, что характерно, индусов среди гостей не было. На этом этапе меня впервые посетила мысль о том, что все это затеяно для того, чтобы попросить у нас в результате денег. После того как мы оставили свои пожелания, ребята обратились к нам с вопросом: «Что вы обо всем этом думаете?» Я без колебаний ответила, что то дело, которым они занимаются, достойно восхищения. Подобный отклик пришелся им по душе, и они стали во всех красках описывать, как тяжело содержать такую большую ораву детишек: что каждый день им требуется много еды, надо платить за аренду помещения, визиты приходящего доктора, регулярно осматривающего учеников и т. д. И, конечно, в результате они плавно подвели нас к тому, что им очень нужна помощь со стороны, потому что сами они не справляются. Я им предложила написать статью об их школе в русскоязычном Интернете и попытаться привлечь внимание молодежи к их проблеме — возможно, нашлись бы люди, которых заинтересовал бы такой опыт международного общения, и они могли бы хотя бы на время приезжать к ним преподавать. На это мне было сказано: «Написать-то вы можете, но нам нужна реальная помощь». Угу, подметила я, дареному коню смотрим в зубы, не очень умно.

Мы осведомились, что им конкретно требуется. Они объяснили, что нужны продукты, по большей части рис и чечевица. «Не проблема, — подумала я. — Завтра мы с Максом сходим на местный рынок и купим несколько сумок еды для детей». Парни сочли нужным пояснить, что круп нужно закупить — внимание — 200 килограммов! Когда я попросила пересчитать это на рупии, то в рублевом эквиваленте вышло порядка 34 000! У меня челюсть отпала. «Да что вы! У нас нет таких денег», — объясняю им я. Они на это отвечают: «Тогда найдите хотя бы половину»… Хотя бы? Хорошая шутка.

Внутри у меня начиналась буря, но виду я старалась не подавать. Какие сумочки с базара? Розовая наивность! Сто лет в обед они им приснились! Тогда они протянули мне чековую книжку и ручку со словами: «Напишите, сколько вы выделите, и распишитесь». Тут уж мне стало совсем несмешно. Я медленно отодвинула ручку и твердо произнесла: «Ничего я подписывать не буду, это исключено». Воцарилось гробовое молчание. Они испытующе смотрели на нас, давя грузом своей «самоотверженности», но мы не сдавались.

Решив не учинять скандал, я дипломатично разъяснила им: «Денежные вопросы не решаются сиюминутно. Они требуют тщательного рассмотрения. Если мы решим что-то для вас сделать, то завтра к вам зайдем». Ребята совсем скисли и сидели как на похоронах. На выходе из школы к нам с распростертыми объятиями кинулся директор учебного заведения. Он с большим энтузиазмом жал нам руки, восклицая: «Мы так счастливы, что вы к нам зашли! Выпьете с нами еще чаю». «Да нет уж, напились уже сполна и сыты по горло вашими аферами», — подумала я про себя и подалась к двери…

Двое знакомых индусов вызвались нас проводить. Они были намерены идти с нами до самого отеля (чтобы выиграть дополнительное время), но я их уверила, что дорогу мы знаем и провожать нас не стоит. Парни осведомились, во сколько мы завтра встретимся, и я очередной раз повторила свою установку, что если мы решимся на что-то, то сами явимся в школу. Конечно, после таких событий мы уже никуда не собирались приходить, и я это заранее знала. В общем-то, получается, что мы их не обманули, потому что ничего не обещали.

Ошарашенные инцидентом, мы решили пока не возвращаться в номер, а пойти на ужин в полюбившееся нам тибетском кафе (подробнее о нем расскажу позже). Вечер прошел за увлекательным обсуждением случившегося. Первым делом я спросила Макса: «Интересных друзей я нам нашла, правда?» 🙂 Он с улыбкой произнес: «Я был очень удивлен тем, что ты приняла их приглашение посетить школу. Это на тебя не похоже».

Анализируя происшествие, лично я столкнулась с тем, что целостная картина происходящего у меня не складывалась. Казалось бы, все и так предельно ясно. То, что нам устроили — это показательное выступление, инсценировка, фарс! Подтверждений тому масса — во-первых, прокручивая за ужином все события, мы вспомнили, как один из молодых людей на время отлучился куда-то, когда им удалось получить наше согласие на посещение школы, а потом в какой-то момент вернулся снова. Скорее всего он отошел, чтобы позвонить своим «коллегам», известить их о нашем приходе и отдать команду о подготовке детей и всего необходимого. Во-вторых, очень умело и хитро они прощупывали ситуацию: узнали, кем мы работаем, где остановились (пожалела, что сообщила им, где мы живем, потому что они могли туда запросто явиться), сколько времени мы пробудем в Бодхгае. Казалось бы, все это самые что ни на есть невинные вопросы, но им как людям, преследующим определенную цель, они позволили составить о нас впечатление в интересующем их ракурсе. Дальше — сами ребята… они разительно отличаются от своих соплеменников. Для Бихара (беднейшего из самых бедных штатов с высоким уровнем преступности) и Бодхгаи, которую можно с большой натяжкой назвать городом — они очень эрудированны и грамотны: у обоих прекрасный английский, оба отличаются умением держать себя и талантом увлечь собеседника. Именно такой типаж прекрасно подходит для того, чтобы налаживать общение с европейцами. И поставлено все очень тонко: людям заранее не сообщают о том, что это школа для сирот (это сразу навело бы на мысль о вымогательстве), предлагают им оказать какую-то услугу (в нашем случае мотоцикл для поездки в пригород Бодхгаи), потом пытаются их разжалобить детьми (как это малыши еще на шею не бросаются гостям, упущение прямо с их стороны). Придя в себя, мы поняли, что никакого урока там и близко не было — сцена с занятием была сыграна из рук вон плохо, учитель держался неубедительно. Ну и наконец, эти распивание чаев с целью задабривания, вопрос «Что вы об этом думаете?» (понятно, что любой ответит на него так же, как я — что вы, дескать, молодцы, а им только того и надо для дальнейшей раскрутки), затем журнал (очередное подтверждение тому, что они делают большое дело). И опять же, заметьте, как искусно сфабриковано: журнал-то подают до вымогательства денег, поэтому туристы пишут доброжелательные пожелания, соразмерные ситуации. Кроме того, вызывает подозрение и тот факт, что люди, оставившие отзывы в журнале, практически все из цивилизованных стран. Не зря среди них нет индусов, свои своих разводить не будут. А эти русские друзья парней — да их в природе, возможно, вообще не существует! Они упоминаются в расчете на то, что у человека сработает стадный инстинкт, и он тоже, подобно этим фантомным Светам и Антонам бросится помогать несчастным детям. Кроме того, наше внимание часто фокусировали на благодетелях школы: например, постоянно упоминали о какой-то то ли выдуманной, то ли реальной немке, которая каждый год жертвует организации большие суммы.

Несмотря на убедительность вышеприведенных доводов, я продолжала терзаться сомнениями и думать, что, возможно, неправильно все поняла (сейчас меня это откровенно смешит). Макс же ни на минуту не сомневался в том, что это был развод. Подобное разделение мнений для нас совершенно нетипично. Обычно большую лояльность к людям из нас двоих всегда проявляет именно он, у меня же, напротив, изначально более категоричный настрой. Но в данном случае вышло все с точностью до наоборот: он замучился приводить мне доводы в пользу того, что эта школа — фикция. Все это время в отличие от меня (активного участника событий) он выпадал из коммуникации и, скорее всего, благодаря этому имел более трезвый взгляд на ситуацию. У него была возможность понаблюдать за происходящим как из театральной ложи и уловить невербальные нюансы поведения всех участников действа.

Я принимала все аргументы против этих ребят, но в моем мысленном пазле не хватало единственного кусочка. Мне всегда казалось, что я довольно неплохо вычисляю вранье и чувствую на интуитивном уровне, что за человек передо мною, даже при первом общении. Одним словом, я привыкла доверять своей интуиции, потому что она меня ни разу не подводила. Вот на этом уровне у меня как раз и произошел сбой: я не чувствовала в них обманщиков — они абсолютно адекватно себя вели, глаза у них не бегали, голос их не выдавал, они не ерзали и не дергались, то есть не было ни одной зацепки, которая позволила бы заподозрить их в неискренности. Даже когда они мне чековую книжку принесли, то смотрели на меня совершенно честными глазами! Поэтому меня и не покидала мысль: «Вдруг они действительно делают благое дело, просто не умеют себя правильно подать, выбирают неразумные стратегии в поисках поддержки». Но с фактами трудно спорить, в данном случае они неумолимы — истинная благотворительная организация с радостью принимает любую посильную помощь, а не предъявляет конкретные требования по выплате звездных сумм. Похоже, я действительно сплоховала и потеряла свои ориентиры. Все дело в том, что в этом кардинально другом для меня мире они попросту не срабатывали. Мне не раз после этого вспоминалась фраза Луи Маля, автора документального фильма «Индия-призрак», который признавался, что «заблудился в Индии сердцем и душой». Вот и я заблудилась, запуталась, потерялась, была не в силах понять, правильно ли оцениваю ту или иную ситуацию, верное ли впечатление составляю о людях: мои ориентиры сбились, установки не работали, мой личный «внутренний поезд» пошел под откос…

Загадка о школе так и осталась неразгаданной, но я склонна думать, что мы все же столкнулись с профессиональными мошенниками. Ведь это был не первый случай, когда в Индии нам врали, не поведя бровью. Например, ты приезжаешь на вокзал и знаешь, что автобусы туда, куда тебе надо, идут, а водители рикш с совершенно правдивыми лицами тебе говорят, что они туда не ходят, чтобы ты воспользовался их услугами. Просто до этого ни разу подобные ситуации не принимали столь грандиозного размаха, поэтому им не уделялось столько внимания.

Благодаря этой истории я раз и навсегда прояснила для себя, как с легкостью вычислить манипуляцию. Все время пребывания в школе мы чувствовали себя неуютно не потому, что являемся дикими интровертами, а потому, что смущались от внимания к нашим персонам, несоразмерного ситуации — оно было незаслуженным. Это неестественно преувеличенное гостеприимство и рассказ о благих делах заставили нас почувствовать себя недостаточно хорошими людьми (где-то в глубине души-то эхом отзывалось «а я ведь не настолько великодушен»). И после такого маринада как раз очень удобно надавить на размягченное сознание человека и потребовать с него денег. Если он при этом будем отказываться, то почувствует себя виноватым! И стоит еще немного над ним поработать, как со второй или третьей попытки он при благоприятном стечении обстоятельств все-таки расколется. Отсюда вывод: если вы чувствуете себя обязанным или виноватым тогда, когда реальных причин для этого нет и вы рассудком это понимаете, то это чистой воды манипуляция. Для того чтобы все это осознать, нам нужно было пережить этот день в Бодхгае.

Самым анекдотичным в этих событиях было то, что на следующий день мы могли встретить своих новоиспеченных «друзей», потому что снова собирались пойти к статуе Будды, чтобы сфотографировать ее также в утреннем свете. А поскольку ребята дежурили на основных достопримечательностях, вероятность столкнуться с ними была очень велика. Зная это, я перед сном сложила в голове целую тираду, которую собиралась выдать им при встрече, и оставшись довольной собственным красноречием, уснула.

Первый день в Индии (Дели и Джайпур)

Второй день в Индии (Джайпур)

Третий день в Индии (Джайпур и Вриндаван)

Четвертый день в Индии (Вриндаван)

Пятый день в Индии (из Вриндавана в Агру)

Шестой день в Индии (Агра)

Седьмой день в Индии (Варанаси, часть 1)

Восьмой день в Индии (Варанаси, часть 2)

Девятый день в Индии (из Варанаси в Бодхгаю)

Десятый день в Индии, часть 1 (Бодхгая)