Прогулка по Британии. Хантингдон и Питерборо

Что хорошо в путешествии автостопом, периодически тебя заносит в совсем неизвестные места навстречу неожиданным открытиям.

Вот так вот ехал в Питерборо, а оказался в городе Хантингдоне, где-то в графстве Кембриджшир. Никто про этот город и не слышал, а это, между прочим место рождения Оливера Кромвеля. Английского политического деятеля XVII века. Впрочем, кто его знает, этого Оливера Кромвеля, кроме нас с вами…

Но и до Питерборо и его великолепного собора, конечно, добрался

Из Или можно было, конечно, отправиться в Питерборо на поезде. Но, во-первых, жалко за полчаса пути платить более 10 фунтов. А, во-вторых, это как-то скучно – полчаса смотреть в окно на полосу отчуждения и лесопосадки вдоль ж.-д. полотна.

То ли дело петлять по локальным английским дорогам класса B с четырьмя цифрами позади. Другими словами, совсем уже дремучей и глубинной Англии. Как бы я иначе увидел Саттон, избиравшейся лучшей английской деревней в 2002 году. Или полюбовался бы на возвышающийся над окрестными полями шпиль церкви городка Блантишам. Одиноко стоящие церкви, особенно если они доминируют над окрестностями, почти всегда смотрятся и привлекают внимание. Тогда как в городе такой же храм рискует потеряться на общем фоне.

«Они в Блантишаме еще зимой вот из этого заливного луга отличный каток делают», — Джон отличный гид по окрестностям, благо дальше Кембриджшира никогда не уезжал. «У меня одна дочь в Лас-Вегасе живет, одна в Лондоне. Но что-то меня не тянет туда». Всего у Джона, кстати, семеро детей. Джон неважно слышит, но все еще отлично чувствует ритм. Вот и сейчас он забросил в багажник гитару и отправился к старинному другу в Хантингдон. «Мы ездим друг к другу периодически. И играем на гитарах с утра до вечера».

Хантингдон хотел пройти по касательной. Но сначала отвлекся на красивый средневековый мост через все ту же речку Уз (потом посмотрел – 1332 год постройки!). А потом увидел табличку, что город – место рождения Оливера Кромвеля. Кромвель был связан и с Кембриджем, и с Или, так что я решил, что это судьба, и пошел искать центр города. Благо последнее сделать в любом английском городе совсем просто – пройти отыщите на карте Хай-Стрит.

Хай-Стрит оказалась весьма милой улицей с традиционной английской готикой церкви Св. Марии, уютными домишками и набором ресторанчиков и торговых центров. На центральной площади нашелся музей Кромвеля, расположившейся в здании школы, где будущий ниспровергатель британской монархии когда-то учился.

Задача музея – «поддержать и поощрить дискуссию о противоречивой фигуре Кромвеля». Вот так. Не продемонстрировать или, тем более, навязать определенную точку зрения. А развязать дискуссию. А ведь нет ничего страшнее для однобокого сознания, чем зрелая дискуссия. Это еще шварцовский Дракон понимал.

Кромвель – одна из самых противоречивых фигур в английской истории. Борьба с монархией и реформы с одной стороны. И жестокость при подавлении восстаний и диктаторское правление – с другой.

«Отношение к Кромвелю в английском обществе – отражение отношения к современному институту монархии. Как только в королевском семействе очередной скандал и идут разговоры, а зачем нам вообще монархии, сразу сильнее звучат голоса, что Кромвель – герой, отец английской демократии и гражданских свобод. А вообще отношение к нему очень разное. Хотя, конечно, все шотландцы и ирландцы его ненавидят».

Ник – добровольный работник музея. В бесплатном, точнее держащимся на пожертвования музее работают только волонтеры. Ник – историк, как раз занимающийся этим периодом английского прошлого. Впрочем, как исторического реконструктора, его интересы куда шире. А потому разговор быстро сползает в область ролевых баек.
«Подходит ко мне, значит французский таможенник и спрашивает:
— А что у месье в багажнике?
— Это, сударь, 7 пушек времен Наполеоновских войн, из которых я намерен палить по вашей армии!
— А. Месье едет на Ватерлоо».

Во время учебы Ник изучал историю России. И даже хотел поехать к нам на стажировку, но срезался на собеседовании в посольстве. «Они замучили меня вопросами! В итоге спросили про мою сексуальную ориентацию. Я ответил честно и по тому как у задававшего вопрос отвисла челюсть понял, что визу я не получу».

Питерборо – крупнейший город графства, под 200 тысяч человек. Но туристам он интересен только лишь в связи со своим великолепным готическим собором.

В Англии их явный переизбыток — шикарных готических соборов. Что, мягко говоря, неплохо. Но, с другой стороны, сложно воспринимать и разделять восторги путешественника, читая его дневники. Эпитеты заканчиваются быстро, а разглядывающий фотографии читатель невольно задастся вопросом: а зачем их все-то смотреть?

А ведь они действительно разные. Все эти готические махины Или, Норвича, Питерборо, Йорка, Линкольна, Солсбери, Дарема, Кентербери. Каждый великолепен по-своему. Питерборовский немного странно выглядит с фасада, зато сохранил норманские арки и впечатляет размерами что снаружи, что изнутри.

В соборе похоронена Катерина Арагонская. Дочь кастильских Фердинанда и Изабеллы, тех самых, что отправили Колумба в «Индию». Первая супруга Генриха VIII. Она разгромила для него Шотландию. А он в ответ, пытаясь с ней развестись, отрекся от католичества и создал англиканскую церковь. На ее могиле лежит свежий гранат – ее геральдический символ.

Также некоторое время здесь покоилось тело казненной Марии Стюарт, королевы Шотландии. Прав Мортон: соборы — это урны с прахом английской истории. Можно сколько угодно читать про Тюдоров и Стюартов, про алую и белую розы, но только здесь, в своеобразных порталах в прошлое, вся эта история становится живой, укладывается в голову.

Питерборо город крупный, поэтому на северный выезд из города поехал на городском автобусе. Меня еще удивляло, а что это в маленьких городках Востока Англии я так мало цветных лиц вижу. В Лондоне расовый микс — уже не вызывающая удивления картина. Здесь же просто английские Аппалачи — исключительно белый район. Но, чуть отъехав от центра, автобус завернул на длинную улицу с несколько потертыми фасадами и вывесками на арабском. В глазах зарябило от разноцветных хиджабов. Оказывается, и в Питерборо есть иммигрантский квартал.

Вскоре Азия сменилась Балтикой. Улицу украсили литовские флаги и рекламы на польском языке. Польскую речь в Англии слышишь почти постоянно. Даже непонятно, а кто, собственно, в лавке (в Речь Посполитой) остался.

До Линкольна чуть более 80 км по местным дорогам, но машин не так много и едут они не далеко. Так что по пути собираю коллекцию из крошечных, но обязательно живописных городков с небольшими ратушами, шпилями церквушек и зазывающими вывесками местных пабов (эх, ночь пятницы пропускаю!). Кембриджшир сменяется Линкольнширом, но пшеничные равнины продолжаются. Мне говорят, что дорога А15, по который я еду, западная граница Фена. Но, честно говоря, что справа, что слева до горизонта плоский как стол ландшафт с редкими каналами.

Последняя машина довозит до деревушки в 8 милях к югу от Линкольна. «Еще месяц назад здесь были огромные плантации опиумного мака. Специально выращивали для нужд фармацевтических компаний. Но недавно все собрали». А потому снова пшеница.

На окраине одного из пшеничных полей меня и высадили. «Здесь тебя никто не побеспокоит. Просто поставь палатку за живой изгородью». Еще один пасторальный оранжево-сиреневый закат. Абсолютно российская картина. Наверное, так и правильно. Медленно ехать от равнин к холмам. От холмам к нагорью. От нагорья к горам. Все выше и севернее.

Коровы на плоскости Кембриджшира